Современные последователи австрийской экономической школы — не первые, кто заявляет, что государственное вмешательство делает деньги ненадежными и неприглядными. Нет, они продолжают многовековую традицию, которую представляют такие видные экономисты как Мюррей Ротбард, Людвиг фон Мизес, Карл Менгер, Фредерик Бастиа, Уильям Гаудж, Джон Уитли, Этьен де Кондильяк и Мартин де Аспилькуэта. Своими корнями эта традиция уходит к отцу-основателю монетарной экономики, великому Николаю Орему.

Орем родился примерно в 1320 году неподалеку от французского города Кан. Сделав завидную карьеру как философ и советник короля Карла V, он стал в 1377 году епископом и умер в Лизье в 1382 году. Орем был прекрасным математиком, физиком и экономистом. До 1355 года он написал трактат об этике и экономике выпуска денег под названием О происхождении, природе, юридическом основании и изменении денег, который навсегда прославил его как экономиста.

Пожалуй, наиболее адекватным современным переводом названия этой книги было бы Об инфляции. И действительно, Орем положил начало политэкономии инфляции, задав стандарты, которые оставались непревзойденными много веков, а в некоторых отношениях так и остались непревзойденными. Внимательное прочтение этого трактата показывает, что монетарное мышление уже с самого начала было основано на надежных принципах и что современные представители австрийской школы являются наследниками ортодоксальной монетарной мысли в подлинном смысле этого слова.

Против государственной теории денег

Монетарная теория начинается с вопроса «что такое деньги?». Орем заявляет, что деньги — это товар, а точнее, это 1) некоторое количество драгоценного металла с 2) оттиском, удостоверяющим его содержание в монете. Это удостоверение может быть предоставлено частным лицом или организацией и, конечно же, каким-либо государственным агентством.

Ко времени написания трактата государство занималось чеканкой денег уже более 1500 лет, но Орем настаивает, что это не связано с природой денег. Таким образом, он отвергает влиятельную государственную теорию происхождения денег, согласно которой не рынок, а государство решает, что является деньгами.¹

Государственная теория денег была выдвинута в работах Платона и Аристотеля и фактически была интегрирована в сам язык, которым изъяснялись эти философы. По-гречески деньги называются «noumisma» — от «nomos», греческого слова, обозначающего «закон». В 14 веке Орем подчеркивал, что латинское название денег — «moneta» — имеет другой этимологический корень. Оно не имеет никакого отношения к закону или государству, но связано с информацией и засвидетельствованием. Его корень, «moneo» (я информирую), «информирует нас, что металл и вес денег указаны правильно». Таким образом, выпуск денег не был административной деятельностью, он контролировался рынком. Производитель денег осуществлял их сертификацию, информируя потенциальных пользователей о содержании драгоценного металла в монетах. Эта информация была полезна тем, что делала расчеты более определенными и сокращала расходы на измерения и взвешивание. Процитируем Орема:

«Когда люди впервые начали торговать, или приобретать товары за деньги, деньги не имели оттиска или изображения, а серебро или бронза обменивались на мясо и питье и измерялись по весу. Поскольку было утомительно постоянно использовать весы и точно определять вес металла, и поскольку продавец не мог быть уверен в предлагаемом металле или степени его чистоты, мудрецы тех времен предписали производить из конкретного металла фрагменты определенного веса с предопределенной чеканкой, известной каждому и указывающей истинный вес монеты, чтобы ни у кого не было подозрений. и чтобы можно было сразу узнать ее ценность».²

Как видите, Орем не говорит, что создание монет было предписано государством, а считает, что это сделали «мудрецы» — естественная элита свободного общества. Как же в игру вступает государство? Орем допускает минимальную причастность государства к выпуску денег. Он указывает, что правитель пользуется доверием со стороны граждан: как-никак, они следуют его суждениям в вопросах войны и мира, а потому, по идее, должны доверять и выпуску монет под его контролем. Однако Орем тут же поясняет, что правители не владеют никакими монетами только потому, что на них отчеканено их изображение, и королевская привилегия на чеканку денег — это просто вопрос целесообразности. Эта привилегия следует из того факта, что деньги «замышляются и создаются во благо сообщества».

Современные представители австрийской школы в основном согласились бы с этими соображениями, но только добавили бы, что наилучший способ определения органов сертификации, заслуживающих доверия — это конкуренция. Они также указали бы, что довод Орема о минимальном участии государства в выпуске денег больше не актуален, потому что он не относится ни к одному из наших политических лидеров. Доверие общества к политикам достигло самого низкого уровня за всю историю, и не только потому, что никто из них больше не возглавляет боевые походы.

Как мы увидим, есть основания полагать, что Орем согласился бы с этой оценкой. Живи он сегодня, он, вероятно, счел бы нашу монетарную систему тиранической и призывал бы ее реформировать.

Параллельные деньги

Хотя Орем не видел преимуществ конкурентного выпуска денег, он определенно не был мечтательным конструктивистом и сторонником универсальной монетарной схемы. Он признавал, что драгоценные металлы являются наилучшими деньгами, благодаря физическим характеристикам, а потому фокусировался в своих размышлениях на металлических деньгах. Однако он был далек от убежденности в том, что возможно или целесообразно придумать оптимальную монетарную систему для всех и на все времена. В частности, он считал нормальным параллельное хождение золотых, серебряных, медных монет и различных жетонов и полагал, что курс обмена между ними должен определяться рынком.

Инфляция не обязательна

Наиболее важный практический вопрос теории денег заключается в том, можно ли как-то обосновать политическое манипулирование объемом денег в обращении. Достаточно ли золотых и серебряных монет, спонтанно выпускаемых на свободном рынке? Или рынок не сможет обеспечить адекватный выпуск денег, что потребует вмешательства государства?

Позиция австрийской школы хорошо известна: как и в любом производстве, в денежной сфере конкурентное сотрудничество участников рынка дает несравненно лучший результат, чем государственное планирование. Вмешательство государства в выпуск денег обычно сводится к увеличению их количества сверх того уровня, которой был бы достигнут на свободном рынке, т. е. приводит к инфляции. Такая политика поистине антисоциальна: она не служит сообществу пользователей денег в целом, а приносит выгоду некоторым его членам за счет других, настраивая их тем самым друг против друга. Инфляция неизбежно влечет за собой эксплуатацию и социальную напряженность. Но и это еще не все: инфляция — это не просто антигуманная игра с нулевой суммой, в которой одни выигрывают то, что проиграли другие. Она убыточна для общества, потому что подмывает сами основы социального сотрудничества. Инфляция ухудшает деньги, из-за чего люди меньше обмениваются товарами, т. е. меньше сотрудничают и, следовательно, не настолько продуктивны, как могли бы быть.

Все эти прозрения можно обнаружить в трактате Орема. Автор не использует слово «инфляция», но он явно имеет в виду феномен инфляции. В его время изменение монет было единственным известным способом инфляции. У государств еще не было банков с частичным резервированием и бумажных денег, но они могли изменять оттиск на монетах или снижать их пробу, оставляя номинал прежним. Представьте монетарную экономику, в которой используются преимущественно медные монеты в одну унцию с оттиском «одна унция чистой меди». Государство, решившее провести инфляцию, может изменить надпись на «две унции чистой меди», увеличив номинальную денежную массу выше уровня, которого она достигла бы на свободном рынке. Обычно это делалось с тем, чтобы правительство могло расплатиться по долгам согласно номиналу, но нетрудно увидеть, что в действительности это прямой обман кредиторов в реальном выражении. Во времена Орема правительствам на самом деле приходилось прибегать к таким грубым мерам, но сегодня они чувствуют себя гораздо свободнее — теперь у них есть бумажные деньги.

Орем подчеркивал, что такие манипуляции не имеют благой цели. Простое изменение номинального объема денег в обращении никак не помогает экономике, а просто изменяет все цены. Номинальный объем денег сам по себе не имеет значения для денежного обмена. Его изменение — изменение названий монет — не упрощает и не затрудняет опосредованный обмен товарами, а влияет лишь на условия отложенных платежей (договоров займа):

«В отсутствие других изменений товары покупались и оценивались бы по пропорционально более высоким ценам. Но такое изменение не имеет смысла и нежелательно, потому что оно было бы постыдной обманной деноминацией… Однако никакое другое нарушение за этим не последовало бы, за исключением случаев, когда пенсия или аренда оговорены в терминах денег».

Таким образом, Орем ясно понимал ту важную истину, что номинальный объем денег по большому счету неважен. Экономика может работать практически при любой номинальной денежной массе. Чем она больше, тем выше цены, и наоборот.

Инфляция как причина эксплуатации и тирании

Если инфляция не нужна, возникает естественный вопрос: почему же номинальный объем денег увеличивается? В наши дни большинство людей и даже экономистов не имеют понятия о причинах инфляции, но уже в 14 веке Орем предвосхитил ответ австрийской школы: инфляция приносит выгоду тем, кто создает ее. Она влияет на пользователей денег не одновременно, а в разные моменты времени, принося одним выгоду, а другим убытки. Политические волюнтаристские изменения номинальной денежной массы обогащают государство за счет граждан. Орем подчеркивал, что государство получает выгоду от инфляции, что главной ее причиной является жадность правителей и что как только они сдаются перед этим искушением, они поневоле становятся тиранами. В следующем бессмертном отрывке он пишет:

«Я придерживаюсь мнения, что главной и окончательной причиной, по которой правитель притязает на власть вмешиваться в чеканку монет, это выгода, которую он может получить, иначе не имело бы никакого смысла вносить так много таких крупных изменений. Я предоставлю более полное доказательство того, что такая выгода несправедлива. Каждое изменение денег, за исключением очень редких случаев, которые я упомянул, включает фальсификацию и мошенничество и не может быть правом короля, как ранее было показано. Таким образом, с момента, когда король несправедливо присваивает эту сущностно несправедливую привилегию, становится невозможно, чтобы он справедливо получил от нее выгоду. Кроме того, выгода правителя с необходимостью является убытком сообщества. Но убыток, который правитель причиняет сообществу, несправедлив и является деянием тирана, а не короля, как говорит Аристотель. И если правитель говорит обычную ложь тиранов, что использует эту выгоду для всеобщего блага, ему нельзя верить, потому что так он может взять мое одеяние и сказать, что оно нужно ему для служения обществу. Апостол Павел говорит, что нам не должно делать зло ради добра, а потому нельзя ничего отнимать у людей под предлогом, что впоследствии оно будет использовано с благой целью. Далее, если король имеет право вносить простые изменения в монеты и извлекать из этого малую выгоду, он также имеет право вносить большие изменения и извлекать больше выгоды, делать это более одного раза и получать еще больше выгоды… Вероятно, что с таким правом он или его последователи продолжат делать это или по собственному желанию, или по рекомендациям своего совета, потому что человек по природе своей склонен накапливать богатство, если может легко делать это. Так правитель со временем может заполучить почти все деньги или богатства своих подданных и ввергнуть их в рабство. Такой порядок был бы подлинной и абсолютной тиранией, и мы видим его примеры в описаниях философов и в древней истории».

Нетрудно предположить, что епископ Орем отверг бы современную монетарную систему как самый чудовищный (или скорее дьявольский) план ограбления и порабощения людей, и он не был бы слишком далек от реальности. Как отнеслись бы к нему наши современные правящие классы и прислушивались ли бы они к его мнению так же внимательно, как Карл V в мрачном 14 столетии — это совсем другой вопрос. Увы, если бы Орем писал сегодня, «эксперты» на зарплате у государства, скорее всего, заклеймили бы его как экстремиста, продемонстрировав гармонию и согласие между интеллектуалами и правителями в наш просвещенный век.

Инфляция деструктивна

Орем понимал, что инфляция — это не просто игра с нулевой суммой между государством и гражданами, а махинации, приводящие к общему убытку. Он называл четыре причины этого: закон Грешема, фальшивомонетничество, нарушение торговли и расточительство. Давайте вкратце рассмотрим эти причины. Закон Грешема в формулировке Орема звучит так:

«…такое изменение монет уменьшает объем золота и серебра в королевстве, потому что эти металлы, несмотря ни на какие запреты, вывозятся за границу, где имеют большую ценность. Ибо люди пытаются использовать свои деньги там, где они стоят больше всего. Это уменьшает количество материала для денег в королевстве».³

Орем правильно отмечает, что «плохие деньги вытесняют хорошие деньги», только из-за фиксации цен государством, обязывающим граждан принимать новые плохие монеты на равных условиях с хорошими. Без таких законов о платежных средствах рынок денег работал бы точно так же, как любой другой. В свободной экономике лучшие товары всегда вытесняют с рынка более плохие аналоги.

Орем также отмечает, что официальное снижение качества денег мотивирует зарубежных фальшивомонетчиков воспользоваться общим замешательством «и лишить короля выгоды, которую, как ему кажется, он получает». Однако крупнейшим вредом является, пожалуй, нарушение торговли.

«Из-за таких изменений денег хорошие товары или природные богатства не доставляются в королевство, потому что торговцы при прочих равных условиях предпочитают торговать в тех местах, где они получают хорошие надежные деньги. Более того, такие изменения нарушают внутреннюю торговлю, и пока они действуют, невозможно справедливо оценивать и облагать налогами долги, пенсии, платы наемным рабочим, сборы и т. д. Невозможно также безопасно брать и давать деньги в долг. В действительности, многие при таких изменениях отказываются оказывать подобную денежную помощь, однако достаток металла для монет, торговля и все остальные упомянутые вещи необходимы или очень полезны людям, а их противоположности пагубны и вредны».

Орем даже предвосхитил базовую идею современной австрийской теории бизнес-циклов.

«…так правитель может привлечь к себе все деньги сообщества и несправедливо разорить своих подданных. Подобно тому как одни хронические болезни опаснее других, потому что они менее заметны, так и поборы тем опаснее, чем менее они заметны, потому что такое угнетение не так скоро чувствуется людьми, как плата в другой форме. И все же никакая пошлина не может быть более тяжелой и общей».

В общем, Орем понимал, что увеличение номинальной денежной массы обогащает правителей за счет общества, но при этом за исключением крайне редких чрезвычайных ситуаций не дает преимуществ, которых нельзя было бы достигнуть иным способом.

Инфляция хуже ростовщичества

Какими бы важными ни были экономические соображения, для Орема они были только фоном — его настоящим интересом была мораль производства денег. Он утверждал, что фальшивомонетничество является с точки зрения морали гораздо более серьезным нарушением, чем грехи, чаще всего связываемые с использованием денег, а именно обмен денег и ростовщичество, с которыми в некоторых специальных обстоятельствах можно мириться. С другой стороны, фальшивомонетничество несправедливо и порочно по самой своей сути, и потому должно быть исключено. Орем утверждал, что «изменение названий» (снижение качества денег) возмутительно и недопустимо. Изменение веса монет без изменения названий — также «грязная ложь и мошенничество». Изменения платежного средства, установленного законом, «особенно противны природе». Это гораздо хуже, чем ростовщичество, которое, по крайней мере основано на добровольном соглашении между должником и кредитором, тогда как изменения денег осуществляются без такого соглашения и лишают прежние деньги силы.

«Ростовщик ссужает свои деньги тому, кто принимает их по своей воле и использует для удовлетворения собственных нужд, а то, что он отдает сверх полученного, определяется по свободному соглашению сторон. Однако правитель, изменяя монету без необходимости, забирает деньги своих подданных помимо их воли, потому что он запрещает хождение старых денег, хотя они лучше, и любой предпочел бы их более плохим деньгам, а затем без какого-либо преимущества для своих подданных отдает им обратно худшие деньги… Поскольку в нарушение естественного оборота денег он получает денег больше, чем отдает, такая выгода эквивалентна ростовщичеству и даже хуже, потому что такой обмен осуществляется против воли подданных, не приносит им выгоду и не требуется. И поскольку выгода ростовщика не так велика и не приносит ущерб столь многим, как эта дань, налагаемая тиранически и обманно против интересов и воли всего общества, я сомневаюсь, не следует ли называть ее вместо этого насильственным грабежом или мошенничеством».

Инфляция и упадок цивилизации

Итак, инфляция неприемлема морально, разрушительна для экономики и приводит к эксплуатации и тирании. Хуже того: эта цена платится не за какие-либо социальные блага. Как пишет Орем, номинальное изменение денег

«…не предотвращает беды, а порождает их… и имеет множество неприятных последствий, отдельные из которых уже были упомянуты, а другие станут ясны позже, и в этом нет ни потребности либо удобства, ни преимущества для содружества».

Единственным бенефициаром инфляции является, судя по всему, государство. Однако Орем указывает, что в длительном масштабе государство также не выигрывает от инфляции. Он отмечает, что в его дни изменение монет было сравнительно новым явлением и «никогда не выполнялось в хорошо управляемых [христианских] городах или королевствах». Конечный результат этого «прогресса» Орем видит таким же, что и в случае Римской Империи.

«Если италийцы или римляне в итоге пошли на такие изменения, а это следует из того, что иногда мы видим в нашей стране плохие древние монеты, вероятно, это и стало причиной кончины их благородной империи. Кажется, что эти изменения настолько плохи, что их следует признать непозволительными».

Таким образом, Орем пришел практически к такому же выводу о критической роли инфляции в закате древних цивилизаций, что и Людвиг фон Мизес в статье «Замечания по поводу причин упадка античной цивилизации»⁴. Вполне возможно, что и нашу цивилизацию, отдающую предпочтение обучению на собственных ошибках, постигнет та же участь.

Лекарство: невмешательство государства в денежные вопросы

Разгромный анализ инфляции от Орема приводит к простому политическому вопросу: что можно сделать для обуздания инфляции? Как можно предотвратить ее? Ключ к проблеме подсказан уже в названии трактата: изменение денег. Поскольку такие изменения не необходимы и вредны, Орем заявляет, что их вообще нельзя допускать (введение монет нового типа не было в его глазах изменением, если оно не сопровождалось объявлением старых денег незаконными). Точнее говоря, Орем утверждает, что власть никогда не должна изменять деньги.

Ни правительство, ни любая другая группа людей не имеет на это права. Чтобы быть законными, такие изменения должны проводиться с согласия всего сообщества пользователей денег, потому что деньги принадлежат сообществу. В то же время Орем не был сторонником неограниченной демократии. Простое согласие всего сообщества не делает политику легитимной автоматически (например, он утверждал, что деньги нельзя изменять ради обычного получения дохода). Только если изменение является единственным средством разрешения срочной чрезвычайной ситуации, такой как атака превосходящего по силам врага, оно может быть оправдано. Как бы то ни было, правительство не имеет права изменять деньги, если только оно не выражает волю граждан. Все сообщество должно дать согласие на это.

В аналогичном ключе Людвиг фон Мизес утверждал, что инфляция по самой своей природе противоречит принципу народовластия. Единственным имеющимся у людей способом контроля правительства является контроль над его ресурсами. Следовательно, если правительству требуется больше денег, оно должно убедить людей платить больше налогов, тогда как инфляция предоставляет власти ресурсы, которыми граждане делиться не собирались.⁵

Заключение

При поверхностном чтении трактата Орема может показаться, что он не имеет прямого отношения к современной ситуации. Да, действительно, современные формы инфляции очень отличаются от тогдашних, однако его анализ причин и следствий инфляции и ее моральной и политической сути до сих пор актуален. За прошедшие 7 столетий последователи Орема уточнили и расширили его анализ, подтвердив шесть его ключевых прозрений.

1) В подавляющем большинстве случаев инфляция создается властями.

2) Инфляция вредит коммерческой деятельности и экономике и приводит к упадку цивилизаций.

3) С общественной точки зрения инфляция не является необходимой — она не выполняет полезных социальных функций.

4) Инфляция обеспечивает некоторым группам людей выгоду за счет других. Обычно она выгодна правительству и его союзникам и невыгодна гражданам.

5) Таким образом, инфляция подготавливает условия для тирании.

6) Чтобы избавиться от инфляции, нужно лишить власть возможности изменять деньги.

Неудивительно, что работа Орема была в штыки принята теми, кто мостил дорогу к современному инфляционному режиму. Ее высмеивали как манифест «металлизма», хотя на самом деле она была гимном здравому смыслу. Ее пытались поместить в «исторический контекст», намекая, что посыл Орема устарел. Однако трактат Орема стал важнейшей вехой в развитии науки о деньгах — науки об универсальных экономических законах. Пионеры надежных монетарных принципов, такие как Леон Воловски и Вильгельм Рошер, были абсолютно правы, когда отмечали его непреходящую ценность и важность для всех почитателей свободы во всем мире.

Йорг Гвидо Халсманн (Jörg Guido Hülsmann), старший научный сотрудник Института Людвига фон Мизеса

Источник: mises.org

¹ Тем, кто читал Теорию денег и кредита Людвига фон Мизеса, должно быть известно имя Георга Фридриха Кнаппа, наиболее важного теоретика государственной теории денег 20 века.

² Далее он пишет: «И то, что оттиск на монетах был замышлен как гарантия пробы и веса, ясно доказывается древними названиями монет, такими как фунт, шиллинг, пенни, секстула и т. д., которые являются названиями мер веса, примененными к монетам…»

³ Закон Грешема получил свое название благодаря британскому экономисту 19 века, который ошибочно приписал его открытие Томасу Грешему, английскому финансисту, проживавшему в Антверпене. Орем также не был первооткрывателем этого закона. Старейшую его версию из известных можно найти в комедии Аристофана «Лягушки».

⁴ Мизес, Человеческая деятельность.

⁵ Мизес, Теория денег и кредита.